Гибель каменских колоколов

Из многочисленных публикаций известно, что 1932 год был объявлен годом «безбожной пятилетки». С этого момента все вопросы по искоренению религии в СССР решались горисполкомами и райисполкома­ми на местах.

В ходе выполнения прави­тельственных директив Ка­менский райисполком «усмо­трел» закрыть церковь в селе Черемхово ввиду того, что она не работает с января 1931 года: «… с этого времени не существует общины верующих, церковный совет отсутствует. Договор на аренду помещения заключать не с кем… Всякое промедление передачи здания под культурное учреждение, в котором ощущается острая нужда, вызывает излишние рас­ходы для его восстановления». К вышеизложенному сообща­лось: «… во время подготовки к весенней посевной… часть церковного здания использова­лась для хранения семенного материала». Тем самым пред­полагался прецедент использо­вания помещения церкви не по назначению.

Село Зырянка, церковь Богоявления Господня.

Об этом секретарь Камен­ского райисполкома проин­формировал оргкомитет Че­лябинской области и повторно просил ускорить рассмотре­ние материала по закрытию церкви «… с передачей ее в распоряжение Черемховского общества для переобо­рудования под культурное учреждение». При этом отме­чалось, что интересы верую­щих «… вполне обеспечены и не ущемлены… расстояние от села Черемхово до бли­жайших церквей следующее:10 км до села Покровское, столько же до рабочего по­селка Каменск и 8 км до села Клевакинское».

Село Рыбниковское, церковь Тихвинской иконы Божией Матери

Не менее изобретатель­ными оказались активисты Клевакинского сельсовета. 26 декабря 1933 года со­стоялось заседание с глав­ным вопросом повестки дня: «Снятие колоколов с Вос­кресенской церкви». В про­токоле собрания письменно зафиксированы даже об­рывки разговоров сидящих в зале: «Нужно снять колокола. Я хотя и старик, да они мне ни к чему, а молодым и во­все не надо»; «Просить надо районные организации, чтоб колокола сняли»; «Лучше лишнюю машину сделать, чем висеть зря колоколам».

Вопрос становился достоя­нием обширной и рассредо­точенной аудитории, помогая тем самым вынести суждение доминирующего характера. В результате все присутствую­щие поддержали повестку дня.

Собрание постановило: вви­ду того что «… страна нуждает­ся в металле на механизирование сельского хозяйства и агрегатов и для производства нужен металл… общее со­брание колхозников и еди­ноличников всех земельных обществ проявляют ходатай­ство перед районными органи­зациями «о снятии колоколов с Клевакинской церкви, с передачей их государству… А также проявить ходатайство перед исполкомом об оставле­нии колокола в случае стихий­ного бедствия (пожара)». За это предложение проголосо­вало 145 человек, против — 2, воздержалось — 11.

К концу 1933 года анти­религиозная кампания по изъятию колоколов наби­рала обороты. Весьма свое­образный подход избрали руководители Щербаковского сельсовета, проводя предва­рительную работу с массами.

Было дано постановление — развернуть массовую разъяс­нительную и антирелигиозную работу среди колхозников и единоличников, провести не позднее 26 января собрания в небольших коллективах, раз­бив территорию села на три небольших участка. Колокола предложили «снять и отдать государству, для приобрете­ния сельхозмашин».

Село Смолинское, Храм во имя пророка Божия Илии.

24 января 1934 года со­стоялось общее собрание коммунаров и единоличников деревни Клюкина Щербаков­ского сельсовета в присутствии 75 человек. Собравшихся про­информировали о том, что «… колокола свыше 16 кг име­ют огромное значение не толь­ко в нашем районе, а именно во всем Союзе. Для поднятия тяжелой индустриализации и главным образом для увеличе­ния электрификации страны». Проголосовали единогласно.

Лидерами в процессе уни­чтожения культурных памят­ников «малинового звона» оказались Камышловский, Каменский и Шадринский районы. К примеру, Каменскому району планировалось сдать 15 тыс. кг бронзы за от­четный период, а было снято 29 300 кг и отправлено в ме­таллолом до 24 100 кг. Приве­денные цифры даже и сегодня поражают воображе­ние своими разрушительными масштабами во имя утверж­дения нового мировоззрения. И архивный материал показал, с каким рвением активисты антирелигиозной кампании выполняли правила, изданные 11 декабря 1929 года ВЦИК.

При формировании «до­минирующего общественного мнения» местные власти ис­пользовали в своих действиях приемы нагнетания, срочности. Распространяли и муссирова­ли слухи в большой аудито­рии, побуждали к действию, обуславливая жизненной не­обходимостью. Создавали ощущение всеобщности.

Село Маминское, Михаило-Архангельская церковь.

Прибегая к манипулирова­нию массовым сознанием, органы власти перекладыва­ли всю ответственность «на крестьян и единоличников», ссылаясь на их «пожелания». Достигали признания и под­тверждения большинством голосов законности предпри­нимаемых действий. В про­тивном случае масштабное уничтожение церквей могло вызвать недовольство сре­ди народа, остававшегося в значительной своей части верующим, несмотря на анти­религиозную пропаганду. Об этом говорит тот факт, что «в переписи населения 1937 года православными… назвали себя 1/3 городского населения и 2/3 сельского, т. е. более половины населения СССР».