Поселок имени Чкалова. Начало…

Город в то время делился на два района – Северный и Южный. Именно в Южном районе и оказалась площадка, на которой впоследствии разместятся будущие металлургический завод и поселок имени Чкалова. А пока в район входили «Соцгород УАЗа – 11,3 тысячи человек, поселок «Красная Звезда» – 3,5 тысяч, поселок «Мостострой» — 1,2 тысячи, поселок Байнова – 2,4 тысячи, прочие рабочие поселки в городской черте – 7,9 тысяч человек».[4, С.9] У некоторых рабочих поселков пока даже нет названия. А «соцгород» – это социалистический город, так сначала называли районы нашего города: соцгород УАЗа, соцгород трубников и т.п.

Пересматривая архитектурные наброски 1930-х годов, легко можно заметить, что, к примеру, высотное здание, которое планировалось возвести на нынешней площади имени Горького, было бы очень похоже на облик Университета на Воробьевых горах, а жилые дома не отличались бы от московских. И лицо нашего города стало бы совершенно не таким, каким является сейчас. Но история не любит сослагательного наклонения и частицу «бы».

Тридцатые годы ХХ века потихоньку меняли облик небольшого тогда Каменска, который только 20 апреля 1935 года получил статус города. А с 1933 года стали проводиться работы по строительству Уральского алюминиевого комбината (УАКа), как поначалу называли будущий Уральский алюминиевый завод (УАЗ). Вот что писал много лет спустя в статье «Так начинался Красногорский район», опубликованной в книге «Мемуары. 50 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», бывший строитель Герман Петрович Колпаков: «Руководство строительства и ведущие специалисты в 1934-35 годах жили в поселке Волковская плотина в двухэтажном деревянном доме, построенном в то время. В это же время начал строиться на индивидуальных началах временный поселок Красная Звезда, часть которого сохранилась и в наши дни».[7, С.32]

В данном фрагменте впервые упоминается о начале строительства поселка Красная Звезда, а деревня Волково (село Волковское) существовала уже в 1734 году, так как она значится «по ландкарте Афанасия Кичигина. Есть упоминание о селе в документе 1709 года, как разоренном башкирами. В 1762 году волковцы приняли активное участие в восстании. В 1842 году они первыми в округе Каменского завода поднялись на «картофельный бунт». Потом многие из них за это испытали кандалы. По семейным преданиям д. Волкову основал каторжник Волков. С 1936 года она вошла в черту г. Каменска-Уральского».[11] Со временем и Красная Звезда, и Волково стали неотъемлемой частью поселка имени Чкалова, и до сих пор мы часто произносим: «Деревня Волково», «Красная Звезда», «2-й рабочий» и т.п.

«3 июня 1939 года вышло Постановление Экономсовета СССР №513-99С о строительстве в районе г. Каменск-Уральский завода № 268 как базы по производству магниевых сплавов».[5] Но как раз на том месте, где планировалось построить данный завод, в то время уже функционировал так называемый цех «Б» или «шестой участок» КМЗ (Каменского магниевого завода). Само основное производство размещалось практически на другом конце города, а вот данный цех работал здесь. Кстати, КМЗ поначалу задумывался как «плавильный» завод, а стал «порошковым». «Произошло это так. ВАМИ (Всесоюзный Алюминиево-Магниевый институт) вел исследования в области производства порошков легких сплавов. На площадке в нескольких километрах от УАЗа (в районе нынешнего КУМЗа (Каменск-Уральского металлургического завода) было организовано строительство опытных установок…».[4, С.102] Затем эту опытную базу перенесли поближе к основному производству, и площадка для строительства завода №268 была освобождена.

«…9 июля 1939 г. на заседании Совнаркома было принято постановление о строительстве в Каменске в рамках Наркомата авиационной промышленности металлургического завода для обеспечения самолетостроителей полуфабрикатами из алюминиевых сплавов. В 1939 г. южнее деревни Волкова началось строительство заводской площадки и подъездных путей к ней, возведение первых жилых домов и бараков для строителей… 1940 год. 4 февраля Нарком авиапромышленности утвердил про­ектное задание. В мае начались первые строительные работы по воз­ведению завода, с октября – подразделениями стройтреста №5 НКАП (народный комиссариат авиационной промышленности – прим.)».[3] Так началась история КУМЗа, с которым неразрывно будет связана и жизнь будущего поселка имени Чкалова.

6 июня 1940 года город Каменск был переименован в город Каменск-Уральский Челябинской области, хотя генплан его развития за этот год так и не был утвержден. А вот уже «24 февраля 1941 года Горсоветом был рассмотрен Генеральный план развития города Каменска-Уральского на ближайшие 15 лет. Проект был составлен архитектурно-планировочной мастерской №1 Наркомхоза (народный комиссариат коммунального хозяйства – прим.) РСФСР».[4, С. 19] В этом проекте уже предлагалось делать застройку, в основном, двухэтажными домами и параллельно вести индивидуальное строительство. Но многие не согласились с утверждением данного проекта, ведь в многоэтажном строительстве проведение коммуникационных работ стоило намного дешевле.

В Южном районе помимо уже имеющегося Уральского алюминиевого завода и строящегося завода №268, также планировалось возведение кабельного завода, завода по обработке легких сплавов, бани, механизированной прачечной, двух клубов, одного кинотеатра на 500 мест, школ и детсадов. Но изменилась политическая обстановка в мире, и вместо многоэтажных жилых домов, разнообразных административных зданий, зеленых зон для спорта и отдыха пришлось срочно возводить временные строения – землянки и бараки – для размещения тех, кто не по своей воле прибывал в наш город.

22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война, и «21 июля Государственный Комитет Обороны обязал своим решением НКАП приспособить строящийся завод №268 для размещения в нем эвакуируемых из-под Москвы литейного и прокатного цехов завода №150 (Ступинского металлургического завода)».[5]

Интересный факт: по воспоминаниям старожилов, сначала на площадку строящегося завода №268 должны были эвакуировать два завода – №95 и №150. Но позднее завод №95 был отправлен в другое место, а оборудование завода №150 стали размещать в нашем городе. Причем, пока строили корпуса, устанавливали станки, прошло определенное время, и после успешного контрнаступления под Москвой советское правительство решило реэвакуировать завод №150 на его прежнее место. Часть оборудования и рабочих возвратилась домой, а часть навсегда осталась в маленьком уральском городке, который стал им второй родиной.

Жительница Каменска Зинаида Ивановна Мартюшева, бывшая в те годы школьницей, рассказывает о том, как «в конце лета 1941 года приехали эвакуированные из города Ступино и других городов Московской области. Огромное количество людей устроились рядом с конным двором около болота. (Конный двор был рядом с железной дорогой, там, где сейчас – гаражи). Прямо на земле растянули большие солдатские палатки и начали строить бараки для жилья и цеха завода. Завод строился на землях Волковского колхоза. Поля простирались до дороги, которая шла мимо нынешней бани. 49 деревянных бараков построили на участке от железной дороги до нынешнего четвертого проезда. В бараках было по 30 комнат, в каждой из которых размещалось одновременно две-три семьи».[2, С.157]

Здесь надо обязательно сказать и о том, что завод возводили не только приезжие и жители города и окрестных деревень, но и трудармейцы. О них в своей Книге Памяти упоминала бывший директор городского краеведческого музея Нина Григорьевна Шестернина: «Уже в июле 1941 г. в стране создается огромная трудовая армия, которая помимо военного руководства подчиняется НКВД. Все «подозрительные» для власти мужчины призывного возраста подлежали призыву в трудармию. «Подозрительными» оказались миллионы: подросшие дети спецпереселенцев и раскулаченных крестьян, дети репрессированных в период «большой чистки», интернированное мужское население присоединенных в 1939-1940 гг. территорий, российские немцы (как принадлежащие к нации врага), а также неграмотные жители азиатских республик».[12, C.61] Уже в первый год войны в наш город было привезено не менее двадцати тысяч бойцов трудармии, которые работали, в том числе, и на строительстве завода №268. Они рыли котлованы, работали на лесозаготовках, каменоломнях и на других грязных и тяжелых работах.

«Поистине уникален по смене «вывесок» перечень участников строительства. Завод №268 начал возводиться хозспособом в 1940 году его же собственным маломощным стройуправлением, в октябре 40-го – подрядным стройтрестом №5 НКАП, который затем, в июле 1941, влился в состав стройтреста №30 того же наркомата, эвакуированного из Москвы. В ноябре 41-го было создано специальное Управление по строительству Каменских заводов (УСКЗ), оно взяло на себя проектирование и строительство нашего завода №268 вплоть до конца 1943 года, когда предприятие получило самостоятельный статус».[6, С.14-15]

Но до 1943 года было еще далеко, а пока нужно было экстренно решать вопросы не только строительства цехов и размещения в них оборудования, но главное – куда селить приезжих. И тут свою особую, незабываемую роль сыграли так называемые «временные жилые строения». Вполне понятно, что строили их буквально на скорую руку, ведь бывали дни, когда на станции УАЗ и 10-й километр ежедневно прибывало до 500 вагонов, в которых размещались и оборудование, и люди. И первыми приехавших людей принимали не только частные домики, но и землянки («землянка – крытое углубление в земле, вырытое для жилья, укрытия»[9, С.232]), а за ними спешно возводились бараки. «Жилой поселок для рабочих и строителей расположился с северо-западной стороны от заводской территории вплотную к ней. Временными деревянными и кирпичными бараками застроили три квартала в границах улиц Центральной, Коммунальной, Слесарей, 4-й Проезд и ул. Западной с обеих сторон… ».[3] Данная застройка была строчной, меридиональной.

Бараки… В «Словаре русского языка» С.И. Ожегова написано, что «барак – деревянное здание легкой постройки, предназначенное для временного жилья».[9, C.42] «Их называли в народе короче и точнее: рабочие казармы. Они и были, по сути, казармами: внутри строения не было капитальных перегородок, а висели занавески, отделявшие пространство одной семьи от пространства другой. Все «удобства» находились на улице. Но люди были рады и этой крыше над головой, месту, где можно было согреться и отдохнуть после работы в цехах под открытым небом».[10, С.15]

Из воспоминаний Алексея Михайловича Шипилова, бывшего работника Ступинского металлургического завода, который вместе с его оборудованием к 20 ноября 1941 года прибыл в город Каменск-Уральский: «Нас встретили в пересылочном бараке и сказали: «Устраивайтесь на житье, где и как хотите». А где? Разбрелись по деревням. С наступлением тепла переселился в барак. Поселок барачного типа разрастался на глазах, бывало, идешь на смену утром – ровное место, а к вечеру на нем уже барак отстроили. Нехитрая, впрочем, работа: поставить двойные дощатые стены, засыпать пустоты шлаком, кровлю навести. Это уж потом от каждого жильца зависело, в каком он порядке жить будет. Если расторопный, приличную кровать соорудит, а нет – на нарах перекантуется».[6, С.13-14]

Забегая вперед, скажу, что эти бараки дожили и до наших дней. К примеру, два из них занимают небольшие магазинчики и мастерские Красногорской коррекционной школы-интерната.

Алексей Михайлович вспоминает и о том, что «строительство поселка шло с учетом отвода земли под сарайки, овощные участки вокруг бараков. Надо отдать должное руководству, оно заботилось о питании рабочих. Свою первую картошку я посадил весной 42-го».[6, С.14]

Сухие цифры статистики заставляют испытать настоящую гордость за наших отцов и дедов. «На 1 января 1942 года на каждого проживающего в жилсекторе завода приходилось 1,8 кв. м. жилья, на 1 января 43-го – 4,2 кв. м. Только за 42-й год была организована целая сеть коммунальных, социально-бытовых учреждений: баня-прачечная, поликлиника, больница с изолятором, детский сад, детские ясли, молочная кухня, парикмахерские, сапожные и пошивочные мастерские… «Установленный правительством план ввода в эксплуатацию производственных, жилых помещений и коммунально-бытовых учреждений перевыполнен на 27 процентов». За счет чего? В немалой степени за счет быстроты рождения все той же барачной системы. В одном жилом бараке отдали 100 квадратных метров под магазин, в другом 20 квадратов под другой магазин, в третьем 160 – под молочную кухню… Каркасно-засыпные строения принимали под свои крыши школу ФЗО, контору жилучастка, несколько бараков временно переданы исправительно-трудовой колонии НКВД… Налет преходящего, временного висел над заводским поселком».[4, С.141]

«Строился завод, и строился поселок. Бараков становилось все больше и больше. Где-то они стояли вдоль дорог, уходя вглубь кварталов, как по улице Центральной. Где-то, как по улице Школьной, стояли ровными рядами одним выходом к улице, другим – во двор. За первой шеренгой бараков стояла вторая, третья… Это были уже бараки с деревянными, обшитыми с двух сторон дранкой, перегородками между комнатами. И получить такую комнату на одну семью было непросто. Нередко заселялись в новое жилье, когда даже стены еще не были оштукатурены, и новоселы сами заканчивали остальное за строителей: штукатурили, красили, подгоняли двери… Роддом, школа, магазины, первая баня, чайная напротив заводской проходной по улице Центральной – все вначале размещалось в бараках с их теснотой и скученностью, но с их верным теплом и надежным кровом. А там, где сейчас на улице Западной стоит магазин «Чкаловский», проходила дорога к землянкам».[10, С.106-107]

Бараки… Вот какими помнит их Николай Александрович Покидышев, поэт и писатель, член Союза писателей России, автор книги «Осколок в памяти»:

«По десять комнат с каждой стороны

вдоль длинного сквозного коридора:

построенный на третий год войны

барак – мой первый в жизни дом, с которым

я связан неразрывно, навсегда –

не детством, а всей памятью своею.

Из всех разлук я прихожу сюда,

где он стоял – и места нет роднее…

Строили бараки как можно быстрее: между деревянных щитов засыпали шлак, щиты обивали дранкой со стороны улицы и комнат, штукатурили. На утепление потолка и завалинок тоже шел шлак. Сами комнаты располагались вдоль длинного коридора дверями друг напротив друга. И только у выходов на улицу расположение комнат было несимметричным из-за входных тамбуров, надежно защищавших зимой коридор от холодного воздуха. Большим семьям, занимающим две комнаты, для удобства и сохранения тепла зимой, разрешали соединять их между собой. Дверь из второй комнаты в коридор закрывали изнутри, утепляли, но убирать саму дверь и капитально заделывать стенной проем долгое время не разрешали. К раскаленным трубам комнатных батарей зимой невозможно было прикоснуться. Поэтому детьми мы часто играли прямо в коридоре, пока родители отдыхали после ночных смен или перед работой.

Очень редко коридор был пустынным. Уже ранним утром сквозь двери из коридора доносилось: «Кому молочка домашнего, свеженького?» Через некоторое время другой женский голос спрашивал: «А кому сметанки, топленого молочка?». Открывались двери комнат, и кто-то покупал свежее молоко, кто-то – топленое, кто-то – сметану. Продавцы и покупатели не только знали друг друга. Большей частью продавцы знали даже кто, сколько и чего купит, а покупатели – почем им продадут, поэтому выходили с уже заранее отсчитанными деньгами, зажатыми в одной руке, и с банкой или бидончиком в другой. Уходили молочницы, а следом шли другие, предлагая то зерно для кур – самых частых обитательниц крохотных сараев, то свою картошку, чтобы не идти с ней через весь поселок на базар и не стоять за прилавком в ожидании покупателя. Шли то погорельцы-горемыки с малыми детьми на руках и просили хлеба «за ради Христа», то умелицы с искусно связанными пуховыми шалями, шла соседка к соседке занять что-то, чего не оказалось дома под рукой в эту минуту, уходили жильцы на работу в первую смену…

Целым событием был приезд старьевщика. Его лошадь со стареньким колокольчиком под дугой и телега с ящиком, украшенным выцветшими тряпицами, были известны и детям, и взрослым. Как только телега останавливалась, к ней уже спешили со всех сторон. Детям хотелось заполучить какие-то виденные в прошлый раз игрушки, взрослым – избавиться от пришедших в негодность старых вещей, которые все-таки жалко выбрасывать просто так. Старьевщик неторопливо доставал из ящика большой ручной безмен, разновесы, также неторопливо, словно с неохотой, перебирал-просматривал предлагаемое ему тряпье, взвешивал его. Если вещь была стоящая, то прятал ее в ящик, доставал из-под фуфайки деньги, отсчитывал их и отдавал бывшему хозяину этой вещи. Если принимаемый товар был так себе, то расчет шел необходимыми мелочами: пакетиками бельевой краски или синьки, мотками суровых ниток на дратву для подшивания обуви, особенно валенок, гребенками и расческами, складными ножиками с одним лезвием и плоскими железными щечками. А для малышни самым ценным были воздушные шарики с пищалками и без них, алюминиевые наганчики, такие крохотные, что умещались без труда даже в небольшой детской ладошке, двухцветные карандаши: красные с одной стороны и синие с другой… Старьевщик уезжал, а обмен ножиков на наганчики, воздушных шариков с пищалками на карандаши еще долго продолжался…

Но настоящие игрушки продавались в магазинах. Самый ближний из них находился от нас через дорогу, на другой стороне улицы Школьной. Располагался он во втором ряду от барака на углу Школьной и Центральной, и был, наверное, одним из самых посещаемых. В первой части барака находился сам промтоварный магазин: две соединенные комнаты, без перегородки, составляли торговый отдел с прилавками, стеллажами товаров. Стеллажи были забиты до отказа отрезами тканей, обувными коробками, стянутыми шпагатом в узлы комплектами и зимней, и летней рабочей одежды, предметами обихода от кастрюль и ведер до кочерег и ухватов. Поверх всего этого разнообразия висели рядом на плечиках выходные костюмы и фуфайки, женское платье и синий комбинезон…

И, конечно, с полок и сквозь стекло прилавков на нас смотрели самые разные игрушки. Непременная деревянная лошадка-качалка стояла перед прилавком. И разве можно было пройти мимо нее, не потрогав гладкие разноцветные бока, блестящую черным лаком искусно вырезанную гривку? Там продавались плоские пистолеты и револьверы с вращающимся барабаном. Соответственно и пистоны к ним были разные: отдельные бумажные квадратики или бумажные ленты, свернутые как серпантин. Сквозь верхний тонкий слой папиросной бумаги просвечивал коричневатый бугорок пороха. Ох, и здорово они бабахали, оставляя после выстрела настоящий запах сгоревшего пороха! А как манили наши взгляды сабли и кортики в ножнах с покрытыми бронзовой краской накладками! Пусть их клинки были алюминиевыми, но сами игрушки по форме почти ни отличались от своих грозных оригиналов…

В этом же бараке, через стенку от магазина находилась столовая № 3, где между столами, всегда с неутомимой сердечностью, сновала официантка Фая. Неизвестно как, но она успевала не только вовремя подать заказываемые блюда всем посетителям, но еще и найти для каждого ласковое слово…

К другой стене столовой примыкал спортзал, в котором чаще всего почему-то мы видели тренировки боксеров. Их тренер не прогонял нас, когда мы группками по два-три человека садились на завалинку у окон и с неотрывным интересом, подолгу, смотрели, как проходили разминка, отработка ударов, спарринги…

А заканчивался барак совершенно неожиданным соседством спортзала с небольшой чайной. Вход в нее был с северного торца строения. Само помещение чайной было крохотным: буфетная стойка с примыкающей к ней огромной пивной бочкой с торчащей из нее трубой с краном и три-четыре высоких столика для посетителей.

Рядом с бараком высились земляные валы, внутри которых находились ледники третьей столовой. Единственный вход у подножия вала был тщательно утеплен и обвешан замками. Зимой эти валы были одним из самых любимых мест для игры. С них можно было кататься на лыжах, на санках, бороться на краю склона друг с другом, пока, чуть только оступись, не скатишься вниз вместе со своим «противником»… А летом там можно было играть в прятки, в войну, пробираясь ползком к вершине, и неожиданно скатываться на «часового», брать его «в плен»…».[10, С.107-112]

Если посмотреть на то, какие названия присваивались улицам строящегося рабочего поселка, то видно, что тогда не очень-то «заморачивались» данным вопросом. Улицы по географическому расположению – Восточная, Западная, Центральная, переулок Южный; по профессии – Слесарей; по образованию – Школьная, а еще 1-й Проезд, 2-й Проезд, 3-й Проезд, 4-й Проезд, Трудовые Резервы и Коммунальная. Вот и все улицы нового поселка.

И все-таки вновь стоит вернуться в далекий 1942 год, ведь именно он считается тем годом, когда на карте города Каменска-Уральского появился поселок имени Чкалова. Выбор названия был не случайным, так как просто не было в Советской стране людей, которые не знали бы о подвигах легендарного летчика Валерия Павловича Чкалова. Он был летчиком-испытателем, комбригом, Героем Советского Союза, командиром экипажа самолета, совершившего в 1937 году первый беспосадочный перелет через Северный полюс из Москвы в Ванкувер (штат Вашингтон). А строящийся завод, как уже упоминалось ранее, относился как раз к Наркомату авиационной промышленности. Видимо, это и повлияло на выбор имени для новой жилой застройки.

Много лет назад вопросом о названии нашего поселка заинтересовался Николай Александрович Покидышев. Он начал поиски, и вот в 2010 году «сотрудник городского Краеведческого музея имени Ивана Яковлевича Стяжкина Любовь Васильевна Зенкова минуты за полторы нашла на своем компьютере необходимую информацию».[10, С.47] Но не один месяц прошел, пока в его руках оказались два листа бумаги, одним из которых была ксерокопия Решения Исполнительного Комитета Каменск-Уральского горсовета Депутатов трудящихся № 798 от 25 декабря 1942 года «Об утверждении проекта планировки поселка завода № 268». В пункте четвертом было написано: «Присвоить поселку завода №268 наименование «поселок Чкалова».

Итак, 25 декабря 1942 года рабочий поселок завода №268 (почтового ящика №4 – так он потом назывался в годы войны) стал официально именоваться поселком имени Чкалова. Тем не менее, даже в 1944 году в документах мелькают названия Аварийный поселок, «цех Б», ВВО (поселок охранников), ИТК, Плотина (объект ГУЛАГа, где жили осужденные к ссылке с исправительными работами). Кстати, Аварийным поселком как раз в просторечии и назывался поселок имени Чкалова. Откуда у него такое прозвище? А вот откуда.

«По рассказам старожилов поселка, где сейчас находится бывший чугунолитейный цех КУМЗа, была огороженная территория с небольшой инфраструктурой, где трудились, в основном, поселенцы из находившейся поблизости колонии. Производство было закрытое и связано с использованием пороха. В 40-е там произошел взрыв. Были жертвы среди работников-заключенных. Так поселок Чкалова, вплотную примыкавший к производству, и стал «аварийным».[11] Вот почему он именуется именно так, к примеру, в приказе №188 от 7 августа 1941 года по заводу металлоконструкций Треста №41. Этот завод готовился к переезду с территории Аварийного поселка, а кассир-инкассатор Зимин М.М. не согласился на переезд вместе с заводом. Еще пример: в документах на пропавшего без вести 8 марта 1943 года Губарева Игоря Константиновича, 1923 года рождения, значится место проживания: «Свердловская обл., г. Каменск, пос. Аварийный, з/д № 268».[8]

Шло время, строился завод, разрастался и поселок. Выше уже упоминалось о том, что «в 1942 году в поселении были возведены из дерева необходимые общественные здания: баня, больница, столовая, клуб (не сохранились)».[3] В этом же году здесь начинают возводить одно- и двухэтажные кирпичные дома. «В годы войны в городе широко применялись местные строительные материалы: шлакоблоки из золы ТЭЦ, выполненные по безцементной технологии; шлакобетон, камышит. С 1941 г. использовался силикатный кирпич в связи с тем, что в 1941 г. в Каменск-Уральский был эвакуирован Липозовский силикатный завод из Москвы».[3]

Получить в таком кирпичном доме квартиру для рабочего было пределом мечтаний. Кстати, одноэтажные дома – это те, на которых со временем должны были пристроить второй этаж. Такое архитектурное новшество было следствием решения горисполкома от 25 декабря 1942 года. Причем, внешне такие дома практически не отличались от бараков, но, во-первых, они были кирпичными, а во-вторых, вход в комнаты у них был из отдельного подъезда, а не из общего сквозного коридора. Получалось, что подъезды как бы делили дом на секции из нескольких комнат.

А вот двухэтажные дома на 8 и 12 квартир уже строили со всеми удобствами и даже с деревянными балконами. И пусть каждая квартира, по сути, была коммунальной (в ней жило 2-3 семьи), но зато в ней были и кухня, и ванна, и туалет, и центральное отопление, и водопровод, и канализация. Справедливости ради надо сказать, что этими благами жителям суждено было воспользоваться значительно позже ввода дома в эксплуатацию. И еще одна интересная особенность некоторых двухэтажек: к примеру, вход в квартиры №1 и №2 находился с одной стороны дома, а вход в квартиры №3 и №4 располагался с другой стороны. Открываешь дверь в подъезд, и прямо перед тобой лестница сразу на второй этаж. Если же говорить официальным языком, то с восточной стороны был вход на второй этаж, а с западной – на первый. «Застройка капитальными домами осуществлялась в 1942-43 гг. в кварталах с северной и западной сторон от завода в границах улиц Трудовые Резервы, Восточная, 1-й проезд и пер. Южный; Центральная, Западная, 3-й проезд и 4-й проезд, соответственно».[3]

А самыми первыми двухэтажными домами согласно данным, имеющимися в УК «ДЕЗ» (Управляющая Компания «Дирекция единого заказчика»), были дома №22 и 24 по улице Центральная. Они были возведены по типовым проектам организации «Свердлоблпроект» (главный инженер УСКЗ Зиндер). «Металлургический завод (поселок Чкаловский) и литейный завод (поселок Октябрьский), подчинявшиеся Наркомату авиационной промышленности, имеют в селитебной зоне идентичные одноподъездные жилые дома с арочной нишей, охватывающей два этажа, построенные в 1941-43 гг.».[3] А селитебная зона – это «часть территории населенного пункта, занятая жилыми зданиями, спортивными сооружениями, зелеными насаждениями и местами кратковременного отдыха населения, а также предназначенная для их размещения в будущем».[1] Эти дома до сих пор выделяются среди других своим видом, который сохранили люди, и пощадило время.

«В Чкаловском поселке в 1944-46 гг. возводились двухэтажные здания из неоштукатуренного силикатного кирпича. Фасады жилых домов Чкаловского поселка декорированы кирпичными профилированными карнизами, рамочными наличниками, рустованными лопатками… В 1944-47 гг. застраивались кварталы в границах улиц Восточной, Трудовые Резервы, Западной, 1-й проезд. Кварталы расположены по принципу прямоугольной сетки, застроены они периметрально».[3]

Люди заселялись в квартиры, пусть даже сразу несколько семей, но зато у каждой была своя, законная жилплощадь. Причем, в жилсектор и на сам завод уже поступала горячая вода. Это было сделано благодаря имеющейся в поселке котельной, да плюс к тому проложили двух с половиной километровую трассу от Красногорской ТЭЦ (Теплоэлектроцентрали). А вот коробку строящейся поначалу на заводе ТЭЦ после Курской битвы взяли и взорвали, потому что бетонные стены от избытка цемента отливали синевой, и сломать их попросту не смогли. «Красногорская ТЭЦ, похоже, на веки вечные, стала нашим, не всегда покладистым партнером…».[6, С.19]

Росли на территории поселка дома в разное время, на разных улицах и даже на одной улице не один за другим, а вразброс. К примеру, в 1941 году был построен дом №11 по улице Трудовые Резервы, а в 1942 году возвели дом №2 по улице Центральной, в 1943 году дом №1 по улице Восточной, в 1944 году – №4, 5 и 6 по улице Центральной. А в победном 1945 году вырос дом №10 по улице 1-й Проезд и дом №6 по улице Восточной. Это подтверждают и имеющиеся фотографии поселка тех лет. Дома-то росли, а вот вокруг них не было ничего, даже деревьев и кустарников. О них еще не думали, несмотря на решение Горсовета от 25 декабря 1942 года о полном озеленении поселка к 1 сентября 1943 года. Только лишь после войны постепенно стали покрываться зеленью его улицы. Зацвели акации, боярышник, шиповник, сирень, зашумели листвой тополя, рябины, яблони, клены и даже молодые дубки.

Менялся не только облик поселка, менялись названия его частей. К примеру, «уже в 1945 году здесь упоминаются: поселок им. Чкалова, 2-й рабочий поселок, поселок Красная Звезда, д. Волково, 5-й участок, Лесной поселок, Силикатный поселок, Подсобное хозяйство, поселок 9-го завода. Это может означать, что завод в 1945 г. уже не пользуется трудом заключенных, и вид жилищ бывших зэков уже не портит общего впечатления… Самый крупный из перечисленных поселок им. Чкалова насчитывал в 1945 г. 58 оштукатуренных бараков, 12 одноэтажных и 30 двухэтажных каменных домов, а также хлебозавод, клуб, 2 магазина, 4 ларька и 2 продуктовых базы. Имелась и баня (она же санпропускник) с двумя парилками, дезинфекционной камерой, прачечной с сушилкой, а также 2 парикмахерских. Как отмечалось в отчете-медсанчасти завода №268 за 1945 год, «в 1945 году вид поселка изменился, приобрел благоустроенный вид городка».[12, С.71-72]

Завершая рассказ о рождении поселка имени Чкалова, следует сказать о том, что работа по сбору информации продолжается.

Примечания:

1. Большой медицинский словарь – http://dic.academic.ru/dic.nsf/medic2/42455

2. Буйносова, Н. На сибирской стороне Камени. Три века истории Каменска-Уральского [Текст] / Нина Буйносова. – Каменск-Уральский: МАУК «СКЦ», 2011. – 416 с., ил.

3. Гаврилова, С. И. Развитие градостроительной структуры г. Каменска-Уральского начала XVIII – середины XX веков. – сайт http://archvuz.ru/2010_2/14

4. Каменск-Уральский в Великой Отечественной войне [Текст] / Н. Ф. Голден, Р. П. Заварыкина, Л. В. Зенкова, Л. А. Казанцева, В. Ф. Калистратов, А. Н. Котлов, А. Ю. Лесунова, Н. Ю. Лисовая, В. А. Мякотин, А. В. Новиков, Т. В. Судакова; МБУК «Каменск-Уральский краеведческий музей им. И. Я. Стяжкина». – Каменск-Уральский: ОАО «Каменск-Уральская типография»: МАУК «СКЦ», 2015. – 351 с.: ил.

5. Каменск-Уральский металлургический завод 60 [Текст] / авт.-сост. Котлов А. Н.; творческая группа Пасынков Б. И., Баранчиков В. М., Шишменцев В. П. – Реж: ООО «Компания «Лазурь», 2004. – 298, [1] с.: ил.

6. Котлов, А. Н. Дорога длиною в жизнь [Текст] / Александр Котлов; фотоил. Н. В. Аристархов. – Каменск-Уральский: Каменск-Уральская городская типография, 1995. – 238 с.: ил.

7. Мемуары. 50 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг. [Текст] / ред. В. А. Мякотин; худож. С. В. Дедков, В. Ф. Елагин. – Шадринск: ПО «Исеть», 1995. – 146 с.: ил.

8. ОБД «Мемориал» — http://www.obd-memorial.ru/html/info.htm?id=214582...

9. Ожегов, С. И. Словарь русского языка [Текст]: 70 000 слов / С. И. Ожегов; под ред. Н. Ю. Шведовой. – 22-е изд., стер. – М.: Рус. яз., 1990. – 921 с.

10. Покидышев, Н. А. Осколок в памяти [Текст]: 70-летию начала Великой Отечественной войны посвящается / Николай Покидышев. – Курган: ОГУП «ШМРТ», 2011. – 175 с.: ил.

11. Форум Виртуального Каменска – http://k-ur.ru/forum/index.php?topic=5216.0]

12. Шестернина, Н. Г. Каменск. 1917-1950-е годы: Книга Памяти. В 2 т. Т. 2 [Текст] / Н. Г. Шестернина. – Каменск-Уральский: Каменск-Уральская типография, 2006. – 611 с.: ил.